Тёмные души - Карина Василь

Он подобрал с пола нож, который бросила Аннетт после приступа Шарля, и со всего размаха всадил в живот Бьянке. Распоров её снизу до верху, он повернулся к Франсуазе, но та уже держала чашу у тела Бьянки.

– Зачем ты так! – закричал Бертран, подбегая к дядюшке. – Я хотел, чтобы она была жива, пока мы её едим. А теперь она сдохнет, и придётся её снимать. Шарль нам даже подступиться тогда не даст. А я хотел её зажарить. Не люблю сырого.

– Так отрежь и зажарь, что хочешь. Она ещё жива.

Бертран подбежал к Бьянке и начал пилить ей ногу. Джейн в это время открыла глаза. Но, увидев Франсуазу с чашей крови у ног Бьянки, Бертрана с ножом, пилящего ногу кузине, саму Бьянку с распоротым животом, она снова потеряла сознание.

Бертран наполовину отпилил, наполовину оторвал ногу от Бьянки и поднёс её к факелу. Остальные будто этого и ждали: они бросились к кресту и, повалив его, стали рвать тело Бьянки на части. Вскоре на полу остался наполовину обглоданный скелет с лоскутами кожи, кусками мяса и верёвкой кишок. Шарль убежал в тёмный угол и с наслаждением чавкал и хрустел хрящами. Франсуаза смаковала кровь из чаши, окуная в неё пальцы и облизывая каждый отдельно. Бертран поджаривал на факеле кусочки мяса. Анри сосредоточенно грыз кость. Остальные последовали примеру Бертрана и тоже стали поджаривать кусочки кожи и мяса.

Насыщенный Бертран швырнул свою кость Анри и улегся на плиту к Джейн.

– Свадьба состоялась шестого июня, – усмехаясь, произнёс он. – Теперь я хочу спать. А вы убирайтесь вон. Завтра своё получите.

Родственники, ворча, стали расходиться. Леон нёс Матильду, а Аннетт вела под руку Жака.

Когда все вышли, Гильом ле Муи спросил Бертрана:

– Ты же хотел Мэри подарить хозяину? Почему поменял? —

– А я подарю их обеих, – сказал Бертран и соскочил с плиты. – Унеси её в комнату Бьянки. Я ей ещё завтра займусь. Только запри покрепче. И скажи, чтобы привели Мэри.

Гильом ле Муи вышел, неся обнажённую Джейн. Бертран улёгся на плиту задом на углубление и стал массировать и ласкать свой член, елозя задом по углублению. Когда из него фонтаном выстрелила сперма, в комнату вошёл Гильом ле Муи. Следом за ним привели Мэри. Увидев огромный член двуполого Бертрана, Мэри закричала.

– Заткни её, – поморщился Бертран. Гильом ле Муи подошёл к Мэри и, придерживая её голову, резко дёрнул её за язык. Дикий крик оборвался на пике. Кровь залила лицо и грудь Мэри. Ноги её подкосились. Бертран подхватил её под мышки и поволок к плите. Гильом ле Муи подхватил её за ноги и помог Бертрану закинуть её на углубление. Придерживая вырывающуюся Мэри, Бертран ударил её кулаком в лицо. Девушка затихла. Бертран оседлал её и с размаху всадил в её лоно свой вновь напрягшийся член, как до этого он проделал с Джейн. Мэри дёрнулась. Кровь по жёлобу побежала к чаше, подставленной Гильомом ле Муи.

Закончив своё дело, Бертран спустился на пол. На Мэри залез Гильом ле Муи. Он перевернул её на живот и поставил на четвереньки. Придерживая её за зад, он резко вошёл в неё сзади. Мэри задергалась и попыталась вырваться. Гильом ле Муи с размаху ударил её по спине. Бертран пристроился к нему и стал равномерно двигаться в такт. Оргазм наступил одновременно у него и его дядюшки. Бертран слез с плиты и уселся на пол. Гильом ле Муи оттолкнул Мэри и пристроился к нему.

– Оставим её для остальных? – спросил он Бертрана, передавая чашу с кровью и вытирая губы рукой.

– Сначала я в ней искупаюсь.

Он поднялся и прошёл к задрапированному окну и дёрнул за свисавший шнурок. Каменная плита медленно стала опускаться вниз. Когда она остановилась вровень с полом, на неё сверху упала деревянная плита с гвоздями. Мэри дёрнулась в последний раз и затихла окончательно. В это время за стеной раздался оглушительный грохот: началась гроза. Яркие вспышки молнии не были видны в черной комнате. Только оглушающий грохот сотрясал стены.

– Он принял жертву, – усмехнулся Бертран де Го. – Принеси остальных. Они нам всем уже надоели. А Беатриса и вовсе стала похожей на животное – даже не дает себя вымыть. От неё несет, как от выгребной ямы. Жаль Франсуазу. Но она пыталась подкупить своим телом стражников. Дурочка. Они на это просто не способны. А она так и не поняла, – Он снова усмехнулся. – Давай скорей. Я в нетерпении.

Гильом ле Муи вышел. Спустя какое-то время он вошел, неся на своих плечах три женских тела в обмороке.

– Ты их не убил? – улыбнулся Бертран.

– Нет, племянник. Просто, они начинали вырываться. Пришлось их утихомирить.

Он стал укладывать на каменное ложе, с которого медленно поднялась плита с гвоздями, по одиночке женские тела и дёргал за веревку, как будто стрелял из лука по мишени. Ни жалости, ни дрожи, ни страха он не чувствовал.

Наконец, последняя женщина была раздавлена. Бертран сорвался с места и бросился вон из комнаты. Гильом ле Муи последовал за ним. В комнате этажом ниже он отворил дверь и увидел Бертрана в каменной ванне из крови, которая продолжала наполняться. Бертран с блаженством на лице обтирал тело, зачёрпывая кровь руками. Гильом ле Муи брезгливо поморщился.

– Я пойду спать, – произнёс он.

Бертран даже не услышал его.

Через некоторое время он вылез из ванны и по тёмным коридорам и переходам поднялся наверх и вышел наружу. Занимался рассвет. Прохладный ветер обдувал обнажённое тело. Дождь хлестал по лицу. Раскаты грома стихали. Вспышки молний виднелись где-то вдали.

– Ты снова проиграл, – произнёс он, обращаясь к розовеющему небу. – Всё будет так, как хочу я. Она родит мне сына. Родит мне ещё много детей. И ты ничего не сможешь изменить. Если легенда правдива, то тебе придётся поломать голову, чтобы найти тринадцатого потомка. Может, мы и прокляты, но живём, как хотим сами. Если ты есть, накажи же нас. Испепели меня сейчас! – Он воздел руки к небу и крикнул: – Докажи, что ты есть! Убей меня!

Ничто не нарушало тишину утра. Красное солнце медленно показывалось из-за горизонта. Бертран опустил руки.

– Так я и знал. Я – Бог. А ты – просто пугало для ничтожных людишек, которые всегда боятся неизвестного и непонятного.

Он сошёл в темноту замка. Природа постепенно просыпалась. Птицы начали свои утренние песни. Жизнь продолжалась. Мир продолжал жить своей жизнью.

Часть вторая

Глава первая

Закончив писать, королева-мать, не глядя, сунула перо в чернильницу, пробегая глазами написанное. В одном месте она потянулась к перу и энергично вычеркнула и надписала что-то сверху. Затем, отбросив перо, она откинулась на спинку широкого кресла. Рука с пером бессильно поникла.

– Мне никто не поверит. Все будут обвинять меня, – прошептала она, глядя в пустоту.

– Конечно, – раздался вкрадчивый голос из-за портьер. – Вы совершили много ошибок и преступлений. Что-то на самом деле, что-то вам приписывают. Одним злодеянием больше, одним меньше – какая разница?

Едва услышав голос, королева резко развернулась в кресле, прищурившись, разглядывая вошедшего. Молодой человек изящной и несколько женственной наружности с гладким розовым лицом и пушком над губами, коварно улыбаясь, приближался к ней, держа шляпу с великолепным пышным пером в руке.

– Кто вы? – резко спросила королева. Она тяжело поднялась с кресла и поискала глазами колокольчик на столе. – Как вы посмели зайти в мои покои?

– Помилуйте, – На лице молодого человека появилось выражение лёгкого удивления. – Вы сами дали мне ключ. И разрешили приходить всегда, когда у вас появятся сомнения или затруднения.

– Я? – Королева гневно топнула ногой. – Да кто вы такой?

Молодой человек безукоризненно поклонился и достал из-за обшлага рукава сложенный лист бумаги.

– Я так и думал, что в заботах вы забудете меня. Поэтому и настоял, чтобы вы написали эту бумагу.

Он подал лист королеве, которая раздражённо приняла его. Развернув, она прочитала:

«Мы, королева Екатерина Медичи, дочь королей, жена короля, мать короля, передаём в бессрочное владение шевалье Бертрану ле Муи, пока у нас есть в нём надобность, ключ от наших покоев с тем, чтобы он в любое время предоставлял нам свои советы и пожелания, кои мы оцениваем высоко. Подписано

в Лувре 24 июля 1572 года

Екатерина»

– Что это? – Королева держала двумя пальцами бумагу как какое-то насекомое. – Я ещё раз вас спрашиваю: кто вы? Что означает эта писулька?

Молодой человек снова изящно поклонился, вздохнул и произнёс, скромно опустив красивые глаза:

– Я Бертран ле Муи, сын Бертрана де Го и Катерины ле Муи. Прибыл к вашему двору от вашего дяди, чтобы служить вам по мере моих сил. Эта бумага была написана вами месяц назад, когда я имел честь сделать вам несколько предсказаний, чем доставил вам несколько тревожных минут. Вы сочли меня достойным своего высочайшего доверия и дали мне этот ключ. Я попросил у вас заодно и бумагу, предвидя её необходимость. Видите, я оказался прав. Хотя вы и уверяли меня, что это излишнее.